И грянул в Хренодерках гром - Страница 58

— Надо, маг, надо, — зловеще прогудел басом хренодерчанин, повергнув несчастного пациента в состояние близкое к обмороку.

Очнулся Вешил уже в знакомой волокуше. Над головой маячил конский хвост и время от времени задевал лицо, отчего невыносимо свербело в носу, хотелось чихнуть, но, как назло, не чихалось. Маг попробовал двинуть рукой или ногой. О чудо! Затекшие за день, проведенный под землей, и к тому же травмированные конечности повиновались. Возрадовавшийся мужчина попытался соскользнуть с носилок, но ему не позволили. Заботливо водворили обратно и даже привязали — то ли затем, чтобы не сбежал, то ли чтобы не упал ненароком. Вешил пытался протестовать. Но его не послушали ни люди, ни мерин, чей хвост все так же флегматично мотался перед глазами. Все протесты мага отмели «заботливым» предложением залепить рот кляпом, если маг настолько не в себе, что не понимает собственного блага. Вешил тяжело вздохнул. Если выбирать между поездкой на волокуше, ощущая еще саднившим телом все лесные кочки и дорожные ухабы, с кляпом во рту, и между теми же самыми «прелестями», но без кляпа, второе, разумеется, предпочтительнее. К тому же еще неизвестно, какой грязной тряпкой эти сельские жители заткнут его рот. Потому Вешил счел за благо заткнуться.

«Черт с вами, заразы! — мысленно вздохнул маг, которого всплеск активности совершенно выбил из сил. — Покормили бы, что ли».

Желудок выразил солидарность с мыслями хозяина громким недовольным урчанием. Маленький домовой сдержал свое слово и накормил закопанного по самый подбородок мага наваристыми щами с хорошим куском кабанятины. Варево было вкусным, в меру соленым, с лавровым листом и какими-то ароматными травами, что придавали блюду особую пикантность и неповторимый вкус. Домовой услужливо кормил с ложечки маленькими порциями, истово дул на блюдо, чтобы пациент, избави всевышний, не обжегся, обтирал жирный от пролитых щей подбородок чистым льняным полотенцем. Порция была внушительной — пахарь, весь день проработавший в поле, наестся. Скорее всего, во всем виноват ускорившийся благодаря заклинанию обмен веществ. Быстрая регенерация забрала слишком много внутренних ресурсов, и организм спешил наверстать затраченное.

Но селяне понимать намеки желудка не спешили. То ли приняли их за отдаленные раскаты грома, то ли просто наглым образом игнорировали насущные нужды мага.

Разумеется, у головы и женихов (так лихо переквалифицировавшихся в строители) были дела куда важнее… и страшнее. Нужно было постучать в избу ведьмы, сообщить ей, что работы на сегодня закончены, и пригласить взглянуть на вышедший из-под контроля дождь, пока он не смыл всю деревню напрочь. Но желающих испытать на себе горячий нрав местной ведьмы и получить проклятие смельчаков не находилось.

Вешил хотел было предложить решить проблему жеребьевкой. А еще лучше, сам мог сходить. В могущество ведьмовского проклятия он не очень верил, но вслух, понятное дело, о своих крамольных мыслях не говорил, многозначительно сообщив, что, мол, колдун с ведьмой завсегда договориться сможет.

Услышав предложение мага, Панас трижды поменялся в лице. Сначала покраснел так, что маг всерьез стал опасаться, не хватил бы голову удар, затем позеленел, как кузнечик, наконец, приобрел цвет хорошо отбеленных кружев высшей знати Шепатура.

— Ни-ни-ни, даже не думайте! — испуганно пролепетал он пораженному подобной метаморфозой Вешилу. — Разве мы можем подвергать вашу драгоценнейшую жизнь подобной опасности? Ваши друзья-маги никогда нам этого не простят. Лучше мы вас в Хренодерки доставим, положим на кроватку, выздоравливайте на здоровье. А со Светлоликой мы уж как-нибудь сами разберемся.

Вешил пожал плечами. Отговаривать странных сельчан он вовсе не стремился, хотя, чего греха таить, очень рассчитывал остаться у нее на довольствии для дальнейшего изучения леса. Ну, ничего. Выздоровеет, вернется поболтать, так сказать, с коллегой.

Панас глубоко вздохнул, как приговоренный к смертной казни, которому дали сказать последнее слово, и сделал шаг вперед.

— Я пойду! — торжественно возвестил голова, вызвав уважение и признательность в рядах собравшихся.

Жертвенность всегда вызывает невольное восхищение, если, конечно, жертвовать выпадает кому-то другому.

Панас рывком выпрямился и прошествовал в сторону избы, печатая шаг, словно бравый солдат на военном параде. Вервольфы, которые вообще были против присутствия чрезвычайно шумных людей на поляне, покосились на него неодобрительно, но ничего предпринимать не стали, рассудив, что человек, если и надумает чего учудить, все равно убежать не успеет.

Голова постучал в собственноручно приколоченный обратно ставень. Сначала робко, нерешительно, словно заранее извинялся за причиненные неудобства, затем сильнее и сильнее, пока ставни не затрещали под сильными, уверенными ударами пудовых кулаков.

Ведьма проснулась до того, как Панаса угораздило начать свою атаку на ее окно. И проснулась Светлолика от тишины. Раньше она никогда особенно не задумывалась, насколько наличие громких звуков может раздражать. И к тому же различные по природе своей звуки и действуют на нервы по-разному. Например, мирное урчание кошки — одно удовольствие. В противоположность этому методичные удары топора воспринимаются, будто удары по собственному темечку. Впрочем, в данном случае все посторонние звуки до Светлолики доносились словно издалека.

И тем не менее, как только прекратились работы, она проснулась. Сладко потянулась на кровати, зевнула, распахнув светло-серые, с притаившимися где-то в глубине зелеными искорками глаза.